Российское право и практика
В сегодняшней России свобода выражения мнений не признается на том уровне, который требует международное право. Наряду с разгулом нарушений права на свободу выражения мнений, за последний год АРТИКЛЬ 19 стал свидетелем того, как законы, запрещающие разжигание религиозной вражды и розни используются для подавления критикующих и несогласных мнений в сфере искусства. Номинально, российское законодательство точно следует международным требованиям. Российская Конституция предусматривает защиту права на свободу выражения мнений (статья 29), свободу вероисповеданий (статья 28), и принцип противодействия дискриминации (статья 19), в то время как статья 13 запрещает подстрекательство к «религиозной борьбе». Статья 282 Уголовного Кодекса предусматривает уголовное наказание за возбуждение ненависти на религиозной почве:
(1)Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам расы, национальности, отношения к религии, совершенные публично или с использованием средств массовой информации:
наказываются штрафом в размере от 500 до 800 минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от пяти до восьми месяцев, либо ограничением свободы на срок до трех лет, либо лишением свободы на срок от двух до четырех лет.
(2) Те же деяния, совершенные:
а) с применением насилия или с угрозой его применения;
b) лицом с использованием своего служебного положения;
c) организованной группой;
наказываются лишением свободы на срок от трех до пяти лет[16].
Анализ применимости статьи 282
Однако на практике статья 282 Уголовного Кодекса была применена дискриминирующим образом и была использована для ущемления свободы выражения мнений. Статья редко применялась к нападкам на религиозные меньшинства, осуществляемым крайними националистами, неонацистами и антисемитскими группировками. Это те случаи, в которых использование данной статьи было оправдано обеспечением сохранности демократии. Вместо этого, АРТИКЛЬ 19 стал свидетелем того, как данная статья стала использоваться в отношении художников, включая Музей Сахарова[17]. Это наталкивает на мысль о выборочном применении данного закона, что идет вразрез с Рекомендацией 97(20) Совета Европы, чтобы преследование по закону осуществлялось на основании «объективных критериев».
АРТИКЛЬ 19 также обеспокоен тем фактом, что в случаях, изложенных в данном отчете[18], была установлена незначительная связь или вообще не была установлена связь между оспариваемым выражением мнения и наличием какого-либо проявления религиозной враждебности. Хоть, на словах, Российские суды требуют установить намеренность для того, чтобы уголовное преследование о разжигании религиозной вражды было успешным, на практике же, в вышеприведенных случаях нет даже признаков попыток установить намерение. Даже если некоторые художественные выражения носили оскорбительный характер, они не призывали к религиозной борьбе, будь то намеренно или непреднамеренно. Следует напомнить, что свобода выражения мнений «относится не только к той «информации» или тем «идеям», которые получены законным путем или считаются не оскорбительными или незначительными, но и тех, которые оскорбляют или вызывают возмущение. Таковыми являются требования терпимости, плюрализма и широты взглядов, без которых «демократическое общество» невозможно» [19]. Очевидно, что преследования, описанные выше, не учитывали ключевой принцип международного права по правам человека.