Вот, написалось...
ХАЙКУ НА НОЧЬ
"Дорогая Марья Ивановна!" - начиналась записка, - "мы по вас (зачеркнуто, исправлено на "вам") очень скучаем. Выздоравливайте скорее! Ваш 7"б".
Марья Ивановна Кузнецова отложила записку на тумбочку и раскрыла пакет. Там были какие-то фрукты, но есть совсем не хотелось.
-Надюша, - позвала она соседку. - Яблоки будешь?
Но та крепко спала. Кузнецова испытала какое-то странное раздражение, поселившееся в ее душе вместе с диагнозом, и хотела уже засунуть пакет в ящик, но вдруг нащупала в нем что-то жесткое. Это был туго набитый почтовый конверт.
"Марья Ивановна! Мы теперь без вас изучаем литературу. Это очень плохо, потому что литература без вас какая-то не такая. Я не знаю как об этом сказать, поэтому просто передаю вам свое сочинение. Не хочу, чтобы его Ирина Петровна проверяла. Хотя она очень старается, как папа говорит, "соответствовать", мы с ней уже весь учебник прошли, и сейчас знакомимся с японской поэзией. Я прочитала хайку Масаока Сики и мне они очень понравились..."
"Чей же это почерк?"- задумалась учительница. Она уже три года проверяла в своем классе сочинения и диктанты, но эти нарочито корявые буквы, принадлежащие то ли девочке, то ли мальчику, были ей совершенно незнакомы. Уж не подводит ли ее память? Во избежание сомнений Кузнецова пролистала все странички письма. Подписи не было нигде.
- Капельницу ставить будем или мечтать? - деловито осведомилась медсестра. - Я уже здесь пять минут стою, между прочим.
Кузнецова привычным движением протянула руку. Да, подумалось ей, все самое страшное - это просто слишком привычное, просто более обыкновенное, чем все остальное.
Чтобы прогнать эту мысль, она продолжила читать:
"Жизнь, смерть и вечность в стихах Масаока Сики."
"Глупости какие! Совершенно не детская тема", - и выученным за много лет преподавания движением перевернула страницу сразу, не задерживаясь, демонстрируя окружающей действительности и себе самой, что при неверно взятой теме сочинение, даже грамотное, выше, чем на четверку не потянет, вычитывай его - не вычитывай. Похоже, многочасовыми разборами у доски подростковая самоуверенность неизлечима. Однако, какое неприятное слово - "неизлечимо"!
"... неизлечимо больной поэт посвятил своему великому предшественнику Басё следующее хайку:
Осень твоя отошла -
вот и моя уходит.
Комната в пять татами..."
Кузнецова вздрогнула от такого созвучия с ее собственными мыслями. Потом глубоко вздохнула, аккуратно поправила катетер и вслух (ни к кому не обращаясь, просто для храбрости) истерично спросила:
- Интересно, а в этой палате сколько татами? Сколько здесь этих несчастных метров квадратных вожделенной московской недвижимости?! - и тут же испугалась, на этот раз идентификации себя с неизлечимо больным поэтом.
За окном было совсем темно, то ли накрапывал дождь, то ли висел густой туман, а может быть окна были достаточно грязными, чтобы создавать видимость осадков при любом освещении. На этаже уже сгущалась тишина, почти материальная, и Кузнецова ощутила горькое сожаление оттого, что ни у одного из соседей не было мобильного телефона, когда-то ненавистного ей нарушителя строго организованной тишины уроков. А как быстро меняется местами приятное и неприятное здесь, в этом сером здании...
"...не будет преувеличением сказать, что вся жизнь Сики невольно стала воплощением принципа саби - печальной прелести быстротекущего мира. В изменчивости мира заключена скорее прелесть, чем печаль. С нашей точки зрения окружающий мир стабилен и постоянен, поэтому, лишаясь отдельных его фрагментов, мы от души горюем, а перспектива потерять мир целиком и самим стать потерянными для мира и подавно приводит нас в отчаяние. Хочется надеяться, что Сики воспринимал это немного по-другому, и хайку передает вовсе не ощущение потери и отчаяния, как это проинтерпретировали мои родители".
И неуместная ссылка на родителей, и словечко "проинтерпретировали", и тон сочинения в целом недвусмысленно намекали, что работа выполнена вовсе не анонимным учеником 7Б класса 543-ей школы, а кем-то из родителей с очень странным чувством юмора. А может быть юмор тут не причем, просто хотели, чтобы в глазах классного руководителя - словесника чадо "соответствовало"...
Но текст притягивал внимание, каждой запятой демонстрируя, что авторство безразлично даже ему самому, а дочитать его обязательно надо, как щенок дворняги, который так энергично виляет хвостом, что отметает любые дурацкие вопросы о своей породе и родословной.
"Покинул мир Басе, покинет его и Сики, и все это - так же естественно, как комната, в которой мы сидим. О чем же тут печалиться? Но печаль приходит к нам сама, как лунный свет, лишенная личного оттенка и почти неуловимая.
Весенняя ночь.
Что за книгу сейчас читает
мой сосед-вдовец?
Что это? Жалость, сострадание? Просто призрачный свет печали на этот раз выхватил из темноты фигуру в далеком окне, склонившуюся над книгой. А в следующий раз он упадет на цветок, на цикаду, на гору..."
Кузнецова снова оторвала глаза от бумаги. Третью ночь подряд начинались боли...
"Ну, прямо проповедь. Кто же это у нас такой оригинал? И все-то им естественно. Тем, кто в комнате сидит. А я вот в палате... Как говорится, сытый голодного..."
Но в сочинении неизвестного происхождения и назначения (хотя какое у сочинения назначение?) был странный оптимизм, а также гарантированный эффект отвлечения от боли. Хотя бы минут на пятнадцать...
Но из дальнейшего чтения ей уже не запомнилось ни слова. Боль усилилась, а капельница закончилась. Она сама вынула бесполезный катетер и съежилась, легла на живот. Но стало еще хуже.
- Сестра!
От ее шепота не проснулась даже соседка. Неужели конец? Так просто? В тишине? И все???
Вдруг пришедшее сквозь боль решение показалось очень естественным - в качестве прощания с жизнью сделать последнее, что ей доступно - дочитать сочинение. Последнюю страницу, ставшую действительно последней.
"В связи с введением в школах Единого Государственного Экзамена, наш вопрос вам будет задан в форме теста. Итак, выберите свой ответ:
а) приходится смириться с тем, что все устроено так, а не иначе. Ваша жизнь кончается, и это по-настоящему трагично. Данный текст, в соответствии с традициями готического рассказа, становится одновременно и завуалированным повествованием о вашей смерти, и, отчасти, ее причиной.
б) приходится смириться с тем, что все устроено так, а не иначе. Ваша жизнь кончается, но в этом нет ничего трагичного. Данный текст становится нечувствителен к логическим противоречиям и свидетельствует как вашу смерть, так и отсутствие вашей смерти; как существование вашего "я", так и его несуществование.
в) свой вариант ___________________________"
Ответить с цитированием