А сейчас мы дружно почитаем мнение Альберта Эйнштейна, одного из основателей современной теоретической физики, о авраамическом Боге:
"Я не пытаюсь вообразить Бога как личность; мне достаточно изумительной структуры мироздания, насколько наши несовершенные органы чувств могут ее воспринять...
То, что вы читали о моих религиозных убеждениях, – это, конечно, ложь – ложь, которая навязчиво повторяется. Я не верю в персонифицированное божество и никогда этого не отрицал, а всегда ясно об этом говорил. Если во мне и есть что-то, что можно назвать религиозным, то это – безграничное восхищение структурой мироздания, насколько наша наука может ее постичь...
Я – глубоко религиозный безбожник. Можно сказать, что это своего рода новая религия. Я никогда не приписывал Природе никакой цели, преднамеренного стремления или чего-либо, чему можно дать антропоморфическое толкование. Природа – величественное здание, которое мы в состоянии постичь очень неполно и которое возбуждает в душе мыслящего человека чувство скромного смирения. Это поистине благоговейное чувство с мистицизмом ничего общего не имеет. Идея персонифицированного божества никогда не была мне близка и кажется довольно наивной.
Я — хотя я был ребёнком нерелигиозных родителей — был глубоко религиозным до 12 лет, когда моей вере настал резкий конец. Вскоре, благодаря чтению научно-популярных книг, я стал убеждаться, что многое в библейских историях не может быть правдой...
Идею личного Бога антропологической концепции я не могу воспринимать всерьёз. Я также чувствую, что не предоставляется возможным представить себе желание или цель вне человеческой сферы...
Я не могу представить себе персонифицированного Бога, который непосредственно влияет на действия людей или же судит о существах своего собственного творения...
Слово «Бог» для меня не более, чем выражение и продукт человеческих слабостей, Библия — свод благородных, но все же примитивных легенд...
Я не могу представить Бога, который награждает и карает объекты своего творения, цели которого созданы по аналогии с нашими собственными, Бога, который является лишь отражением человеческого непостоянства...
Бог, который вознаграждает и наказывает, немыслим для меня по той причине, что действия человека определяются необходимостью, внешней и внутренней, поэтому в глазах Бога он не может нести ответственность больше, чем неодушевлённый предмет может нести ответственность за то, что он подвергается движению. Наука поэтому была обвинена в подрыве нравственности, но обвинение несправедливо. Этическое поведение человека должно основываться на сочувствии, обучении, социальных связях и потребностях; для этого не требуется ни одна религиозная основа. Человек действительно будет в плохом направлении, если он будет сдержан страхом наказания и надежды на награду после смерти. Поэтому легко понять, почему церкви всегда боролись с наукой и преследовали её приверженцев...
Для меня иудаизм, как и все другие религии, — это воплощение самых примитивных суеверий...
Иногда я думаю, было бы лучше, если бы Иисус никогда не жил. Ничьё имя так не употреблялось ради власти...
Я не говорю, что ужасные преступления Церкви за 2000 лет всегда имели благословение Ватикана, но она прививала верующим идею: С нами истинный Бог, а иудеи распяли его“. Церковь сеяла ненависть вместо любви, несмотря на заповедь: „Не убий!...
Я не хотел бы прививать молодежи учение Церкви о персонифицированном Боге, потому что эта Церковь так бесчеловечно ведет себя за последние 2000 лет…
Насчет Бога, я не могу принять любую концепцию, которая базируется на авторитете Церкви… до тех пор, пока у меня есть память. Я возмущаюсь идеологией массового внушения. Я не могу Вам доказать, что нет персонифицированного Бога, но если бы я говорил о нём, я был бы лжецом. Я не верю в теологического Бога, который награждает за добро и наказывает за зло. Его Вселенная не управляется по принципу воплощающихся желаний, но управляется незыблемыми законами..."
