Для свободного некоммерческого распространения
МН 70
КИТАГИРИ СУТТА: Проповеданное в Китагири
Так я слышал. Однажды Благословенный странствовал в царстве Каси* вместе с большим сообществом монахов.
————————————————————
* Каси или Каши — один из нескольких вариантов именований Варанаси/Бенареса.
Там он обратился к монахам:
— Монахи, я воздерживаюсь от приёма пищи вечером. Благодаря этому я свободен от болезней и скорби и наслаждаюсь здоровьем, силой и спокойствием. Давайте же, монахи, воздерживайтесь от приёма пищи вечером. Поступая так, вы тоже будете свободны от болезней и скорби и будете наслаждаться здоровьем, силой и спокойствием.
— Так и будет, — ответили монахи.
И вот, странствуя по царству Каси, Благословенный в конце концов прибыл в город Китагири, где временно остановился.
Как раз тогда в Китагири проживали два монаха: Ассаджи и Пунаббасука. И несколько монахов пошли к ним и сказали:
— Друзья, ныне Благословенный и Сангха воздерживаются от приёма пищи вечером. Поступая так, они свободны от болезни и скорби, и наслаждаются здоровьем, силой и спокойствием. Давайте же, друзья, воздерживайтесь от приёма пищи вечером. Поступая так, вы тоже будете свободны от болезней и скорби и будете наслаждаться здоровьем, силой и спокойствием.
Услышав это, монахи Ассаджи и Пунаббасука сказали тем монахам:
— Друзья, мы едим вечером, утром и днём, не соблюдая надлежащего времени. Поступая так, мы свободны от болезни и скорби и наслаждаемся здоровьем, силой и спокойствием. Почему мы должны отказываться от [блага,] зримого здесь и сейчас, чтобы добиваться [блага,] достигаемого в будущем? Мы будем есть вечером, утром и днём, не соблюдая надлежащего времени.
Так как монахи не смогли убедить монахов Ассаджи и Пунаббасуку, они отправились к Благословенному. Воздав ему должные почести, они сели на почтительном расстоянии и рассказали ему о том, что произошло, добавив:
— О достопочтенный, так как мы не смогли убедить монахов Ассаджи и Пунаббасуку, мы сообщаем об этом Благословенному.
Затем Благословенный обратился к одному из монахов:
— Иди, монах, и скажи монахам Ассаджи и Пунаббасуке от моего имени, что Учитель приглашает их к себе.
— Хорошо, достопочтенный, — ответил тот, пошёл к монахам Ассаджи и Пунаббасуке и сказал им: — Друзья, Учитель приглашает вас к себе.
— Хорошо, друг, — ответили те, пошли к Благословенному и, воздав ему должные почести, сели на почтительном расстоянии.
Благословенный сказал:
— Монахи, это правда, что когда несколько монахов пришли к вам и сказали: «Друзья, Благословенный и Сангха ныне воздерживаются от приёма пищи вечером ... Давайте, друзья, воздерживайтесь от приёма пищи вечером ...», вы сказали тем монахам: «Друзья, мы едим вечером ... Почему мы должны отказываться от [блага,] зримого здесь и сейчас, чтобы добиваться [блага,] достигаемого в будущем? Мы будем есть вечером, утром и днём, не соблюдая надлежащего времени»?
— Да, достопочтенный.
— Монахи, доводилось ли вам когда-нибудь слышать, что я научаю Дхамме так: «Что бы человек ни испытывал — приятное, неприятное или ни приятное, ни неприятное, его неумелые качества (дхамма) убывают, а полезные — возрастают?».
— Нет, не доводилось, достопочтенный.
— Разве не доводилось вам, монахи, когда-нибудь слышать, что я научаю Дхамме так: «Вот, когда некто испытывает определённый вид приятного чувства, то его неумелые качества умножаются, а умелые — убывают; но когда некто испытывает иной вид приятного чувства, то его неумелые качества убывают, а умелые — возрастают. Вот, когда некто испытывает определённый вид неприятного чувства, то его неумелые качества возрастают, а умелые — убывают; но когда некто испытывает иной вид неприятного чувства, то его неумелые качества убывают и умелые — возрастают. Вот, когда некто испытывает определённого рода ни неприятное, ни приятное чувство, то его неумелые качества возрастают, а умелые — убывают; но когда некто испытывает иной вид ни неприятного, ни приятного чувства, его неумелые качества убывают, а умелые — возрастают»?
— Да, доводилось, достопочтенный.
— Хорошо, монахи. И если бы это было неизвестно мне, незримо, не найдено, не осуществлено, не удостоверено мудростью так: «Вот, когда некто испытывает определённое приятное чувство, то его неумелые качества возрастают, а умелые — убывают», подобало ли мне, не зная этого, говорить: «Прекратите такое приятное чувство»?
— Нет, достопочтенный.
— Но поскольку это известно мне, зримо, найдено, осуществлено, удостоверено мудростью так: «Вот, когда некто испытывает определённое приятное чувство, то его неумелые качества возрастают, а умелые — убывают», я говорю: «Прекратите такое приятное чувство».
Если бы это было неизвестно мне, незримо, не найдено, не осуществлено, не удостоверено мудростью так: «Вот, когда некто испытывает иное приятное чувство, то его неумелые качества убывают, а умелые — возрастают», подобало ли мне, не зная этого, говорить: «Войдите и пребывайте в таком приятном чувстве»?
— Нет, достопочтенный.
— Но поскольку это известно мне, зримо, найдено, осуществлено, удостоверено мудростью так: «Вот, когда некто испытывает иное приятное чувство, то его неумелые качества убывают, а умелые — возрастают”, я говорю: «Войдите и пребывайте в таком приятном чувстве».
Если бы это было неизвестно мне … Но поскольку это известно мне …удостоверено мудростью так: «Вот, когда некто испытывает определённого рода неприятное чувство, то его неумелые качества возрастают, а умелые — убывают», я говорю: «Избавьтесь от такого неприятного чувства».
Если бы это было неизвестно мне … Но поскольку это известно мне …удостоверено мудростью так: «Вот, когда некто испытывает иное неприятное чувство, то его неумелые качества убывают, а умелые — возрастают», я говорю: «Войдите и пребывайте в таком неприятном чувстве».
Если бы это было неизвестно мне … Но поскольку это известно мне …удостоверено мудростью так: «Вот, когда некто испытывает ни неприятное, ни приятное чувство, то его неумелые качества возрастают, а умелые — убывают», я говорю: «Избавьтесь от такого ни неприятного, ни приятного чувства».
Если бы это было неизвестно мне … Но поскольку это известно мне …удостоверено мудростью так: «Вот, когда некто испытывает иное ни неприятное, ни приятное чувство, то его неумелые качества убывают, а умелые — возрастают», я говорю: «Войдите и пребывайте в таком ни неприятном, ни приятном чувстве».
Монахи, я не говорю обо всех монахах, что им надлежит постоянно быть усердными, и не говорю обо всех монахах, что им нет необходимости быть усердными.
Я не говорю о монахах, ставших арахантами, устранивших загрязнения, живущих святой жизнью, сделавших то, что должно быть сделано, сложивших бремя, достигших истинной цели, уничтоживших путы бытия и полностью освобождённых благодаря конечному знания, что им всё ещё надлежит быть усердными. Почему так? Они выполнили свою работу с усердием и не способны более быть небрежными.
Я говорю о хорошо подготовленных монахах, ещё не достигших высшей цели, стремящихся к непревзойдённому освобождению от оков: им всё ещё надлежит трудиться с усердием. Почему так? Потому что, когда эти почтенные используют подходящие места для успокоения, общаются с благими друзьями и сочетают друг с другом свои духовные качества*, они могут осуществить для себя с непосредственным знанием здесь и сейчас вступление и пребывание в той высшей цели святой жизни, ради которой сыновья благородного семейства правильно оставляют семейную жизни, уходя в бездомность. Предвидя такой плод усердия для этих монахов, я говорю, что им всё ещё надлежит трудиться с усердием.
————————————————————
* Духовные качества (индрия) — веры (саддха), усердия/прилежания (вирья/апамада), осознанности (сатипаттхана), сосредоточения (самадхи), различающей мудрости (паньня).
Монахи, в мире есть семь типов людей. Каковы эти семь? Они таковы: 1) освобождённый двумя путями; 2) освобождённый мудростью; 3) засвидетельствовавший телом; 4) обретший [правильное] воззрение; 5) освобожденный верой; 6) следующий [Пути] с опорой на Дхамму; 7) следующий [Пути] с опорой на веру.
Каков же освобождённый двумя путями? Вот некий человек пребывает в умиротворённых освобождениях, бесформенных, превосходящих формы, осязая их телом, и его загрязнения разрушены благодаря мудрости. Такого называют освобождённым двумя путями. Я не говорю о таком монахе, что ему надлежит трудиться с усердием. Почему так? Он уже исполнил свою работу с усердием и более не способен быть небрежным.
Каков же освобождённый мудростью? Вот некий человек не пребывает в умиротворённых освобождениях, бесформенных, превосходящих формы, осязая их телом, но его загрязнения разрушены благодаря мудрости. Такого называют освобождённым мудростью. Я не говорю такому монаху, что ему надлежит трудиться с усердием. Почему так? Он уже исполнил свою работу с усердием и более не способен быть небрежным.
Каков же засвидетельствовавший телом? Вот некий человек пребывает в умиротворённых освобождениях, бесформенных, превосходящих формы, осязая их телом, и некоторые из его загрязнений разрушены благодаря мудрости. Такого называют засвидетельствовавшим телом. Я говорю о таком монахе, что ему всё ещё надлежит трудиться с усердием. Почему так? Потому что, когда этот почтенный использует подходящие места для успокоения, общается с благими друзьями и сочетает друг с другом свои духовные качества, он может осуществить для себя с непосредственным знанием здесь и сейчас вступление и пребывание в той высшей цели святой жизни, ради которой сыновья благородного семейства правильно оставляют семейную жизни, уходя в бездомность. Предвидя этот плод усердия для такого монаха, я говорю, что ему всё ещё надлежит трудиться с усердием.
Каков же обретший [правильное] воззрение? Вот некий человек не пребывает в умиротворённых освобождениях, бесформенных, превосходящих формы, осязая их телом, но некоторые из его загрязнений разрушены благодаря мудрости и он рассмотрел и изучил с мудростью учения, провозглашённые Татхагатой. Такого называют обретшим [правильное] воззрение. Я говорю о таком монаха, что ему всё ещё надлежит трудиться с усердием. Почему так? Потому что, когда этот почтенный ... уходя в бездомность. Предвидя этот плод усердия для такого монаха, я говорю, что ему всё ещё надлежит трудиться с усердием.
Каков же освобождённый верой? Вот некий человек не пребывает в умиротворённых освобождениях, бесформенных, превосходящих формы, осязая их телом, но некоторые из его загрязнений разрушены благодаря мудрости и его вера определена, укоренена и упрочена в Татхагате. Такого называют освобождённым верой. Я говорю о таком монахе, что ему всё ещё надлежит трудиться с усердием. Почему так? Потому что, когда этот почтенный ... уходя в бездомность. Предвидя этот плод усердия для такого монаха, я говорю, что ему всё ещё надлежит трудиться с усердием.
Каков же следующий [Пути] с опорой на Дхамму? Вот некий человек не пребывает в умиротворённых освобождениях, бесформенных, превосходящих формы, осязая их телом, и его загрязнения ещё не разрушены благодаря мудрости, но учения, провозглашённые Татхагатой, принимаются им после достаточных раздумий над ними с мудростью. Кроме того, он наделён такими качествами: качеством веры, качеством усердия, качеством осознанности, качеством сосредоточения и качеством мудрости. Такого называют следующим [Пути] с опорой на Дхамму. Я говорю о таком монаха, что ему всё ещё надлежит трудиться с усердием. Почему так? Потому что, когда этот почтенный ... уходя в бездомность. Предвидя этот плод усердия для такого монаха, я говорю, что ему всё ещё надлежит трудиться с усердием.
Каков же следующий [Пути] с опорой на веру? Вот некий человек не пребывает в умиротворённых освобождениях, бесформенных, превосходящих формы, осязая их телом, и его загрязнения ещё не разрушены благодаря мудрости, но он обладает достаточной верой и любовью к Татхагате. Кроме того, он наделён такими качествами: качеством веры, качеством усердия, качеством осознанности, качеством сосредоточения и качеством мудрости. Такого называют следующим [Пути] с опорой на веру. Я говорю о таком монаха, что ему всё ещё надлежит трудиться с усердием. Почему так? Потому что, когда этот почтенный ... уходя в бездомность. Предвидя этот плод усердия для такого монаха, я говорю, что ему всё ещё надлежит трудиться с усердием.
Монахи, я не говорю, что совершенное знание достигается мгновенно. Напротив, совершенное знание достигается благодаря постепенному совершенствованию, постепенной практике, постепенному развитию.
Как же совершенное знание достигается благодаря постепенному совершенствованию, постепенной практике, постепенному развитию? Вот имеющий веру [в учителя] навещает его; навещая его, он выражает ему почтение; выразив почтение, он склоняет к нему ухо; склонив ухо, он слушает Дхамму; услышав Дхамму, запоминает её; он вникает в смысл наставлений, им запомненных; вникнув в их смысл, он достигает внутреннего согласия с этими наставлениями; после обретения внутреннего согласия с этими наставлениями в нём возрастает желание [следовать Дхамме]; когда возросло [это] желание, он прилагает усилия; приложив усилия, он сравнивает [достигнутое — с полученными наставлениями]; сравнив, он напрягает все силы; напрягши все силы, он достигает переживания вместе с телом высшей истины и видит её, проницая мудростью, во всех деталях.
[У вас же,] монахи, не было ни веры, ни посещения [учителя], ни проявления уважения, ни склонения уха, ни слушания Дхаммы, ни запоминания услышанного, ни проникновения в смысл услышанных наставлений, ни внутреннего согласия с этими наставлениями, ни возрастания желания [следовать Дхамме], ни приложения усилий, ни сравнивания [достигнутого — с полученными наставлениями], ни напряжения всех сил. Монахи, вы утратили свой путь и следовали пути неправильному. О введённые в заблуждение, сколь далеко вы отклонились от Дхаммы и Винаи!
Монахи, есть четырёхчастное разъяснение, и, когда его произносит мудрый, оно усваивается быстро. Я прочту его вам, монахи. Постарайтесь его понять.
— Но, достопочтенный, кто мы, чтобы понимать Дхамму?
— Монахи, даже с учителем, преданным материальному, последователем материального, привязанным к материальному, спор, подобный такому: «Если мы получим то-то, мы сделаем это; если же не получим того-то, не будем делать это», был бы ненадлежащим. Так что же [говорить о] Татхагате, совершенно отринувшем материальное?
Монахи, для верного ученика, жаждущего постижения сказанного Учителем, надлежащим будет вести себя так: «Благословенный — Учитель, я — ученик. Благословенный — знает, я — не знаю».
Верного ученика, жаждущего постижения сказанного Учителем, указания Учителя питают и вдохновляют.
Для верного ученика, жаждущего постижения сказанного Учителем, надлежащим будет вести себя так: «Пусть останутся лишь моя кожа, сухожилия, кости и иссохнут плоть и кровь моего тела, но не ослабнет моё усердие, пока мною не будет достигнуто то, что достижимо благодаря человеческой силе, человеческому упорству и человеческой настойчивости».
Верного ученика, жаждущего постижения сказанного Учителем, может ожидать один из двух плодов: совершенное знание здесь и сейчас или, если остались ещё у него следы привязанностей, — невозвращение.
Так было сказано Благословенным. И удовлетворённые монахи усладилась его словами.
Перевод с английского: Yu Kan
по переводам с пали Бхиккху Бодхи
(http://www.wisdompubs.org/book/middl...kitagiri-sutta)
и Тханиссаро Бхиккху
(http://www.accesstoinsight.org/tipit....070.than.html)
со сверкой с палийским текстом
(http://www.palikanon.com/pali/majjhima/maj070.htm)
Ответить с цитированием
Сообщение от Денис Евгеньев
