Бёрджесс, желая оживить свой роман, насыщает его жаргонными словами из так называемого «надцата», взятыми из русского и цыганского языков. В то время, когда Бёрджесс думал о языке романа, он оказался в Ленинграде, где и решил создать некий интернациональный язык, коим и явился надцат. Основная сложность перевода романа на русский язык состоит в том, чтобы эти слова для русскоязычного читателя выглядели столь же непривычно, как и для англоязычного.
В. Бошняк придумал набирать эти слова латиницей, выделяя их таким образом из текста на русском языке. Вот, например, перебранка Алекса с главарем вражеской банды:
Кого я вижу! Надо же! Неужто жирный и вонючий, неужто мерзкий наш и подлый Биллибой, koziol и svolotsh! Как поживаешь, ты, kal в горшке, пузырь с касторкой? А ну, иди сюда, оторву тебе beitsy, если они у тебя ещё есть, ты евнух drotshenyi!