[...]
В 1971 году по заказу ВМС США ученые Стэнфордского университета занялись вивисекцией феномена дедовщины. Военных интересовали личностные метаморфозы US-морпехов: тех, кто оказывался на гауптвахтах, и тех, кто охранял штрафников. Удивляло начальство то, что охранники подсаживались на возможность садировать ближних своих, как на кокаин. Стремительно и основательно. Впрочем, речь шла не только о злоупотреблениях в армии & флоте. Но и о беспределе в американской пенитенциарной системе. И о печально известных студенческих ритуалах посвящения.
В шестидесятые годы заокеанские специалисты полагали, что зверства в подобных учреждениях доминируют потому, что в наставники стремятся субъекты с неким недемократическим типом личности. Но руководил экспериментом Филипп Зимбардо, который, напротив, исходил из того, что если некто имеет позиционное преимущество, он им злоупотребит. Злоупотребит независимо от своего генетического багажа. Ученый любил цитировать Шекспира: “Весь мир театр, а люди в нем актеры”. Мы играем роли. И они постулируют и наше поведение, и ожидания окружающих. На старте опыта предполагалось, что социальная роль определяет поведение. То есть заключенный играет жертву системы, а его тюремщик — вертухая...